“Вне цивилизации”. Подборка фотографий, посвященных бушкрафту
Домик вне цивилизации (12 фото)
Тёплый лучик солнца из-за туч пробился,
И согрел своим дыханьем, успокоил дрожь.
И твой милый образ мне опять приснился,
Этот тёплый лучик — на тебя похож!
Тишина наполняется смыслом
И легендами призрачных гор.
Я беды не боюсь,
Я забуду печаль
И с судьбой поведу вечный спор.
И снежные пики высокие,
И ветер порывистый, могущий снести.
И белый снег, и реки далёкие,
Картины из скал встречаешь в пути.
Каждый шаг очень труден, дыхание сбито,
Но предчувствие чуда нас манит вперед.
А наградой тому, кто достигнет вершины,
Будет звездная россыпь жемчужных снегов.
Пойдём со мной. Я окружу тебя теплом,
Насколько тёплые все краски у цветов.
Вниманием, и заботой, и добром,
Любовью не земною окружить готов.
Нашёл тебя я здесь, ведь на Земле
Такой любви мне больше не найти.
Пойдём со мной… И в этой темноте,
Как на полянах вырастут цветы!
Здесь вершины окутаны вечным покоем
И в гордыне они неприступны своей.
Солнце их обласкало задумчиво склоны,
Одарило ущелья букетом лучей.
Солнце краешком мигнуло,
Поманило и ушло.
Приоткрыли лица горы.
Нет печали, все прошло !
Мой домик в горах
среди ясного неба,
травы опьяненной
и ягодок спелых.
Я слышу безмолвие.
Светлую грусть,
и в капли росы
я с тобой окунусь.
Ты небо рисуешь – синим,
и серым – рисуешь скалы,
потом
мужчин – обязательно сильными,
а женщин – конечно, слабыми.
Но небо – лишь изредка синее,
а серое – вовсе не скалы,
и вот, –
приходится быть – сильной,
а хочется быть – слабой.
Ручьи бегут, луга цветут,
И солнце встаёт, улыбаясь.
Трава зеленеет, и птицы поют,
По разным краям разлетаясь…
Нарисую я дом средь лесной тишины,
Даже ветер в нём шорохи спрячет,
Там где солнце стекает с сосновой иглы,
Как в колодец из веток, зелёной листвы
И ручьями под травами плачет.
Жизнь вне цивилизации
В России осталось немало деревень, жизнь в которых почти не изменилась за последние 100 лет. В таких населенных пунктах люди по-прежнему продолжают жить без электричества, дорог и основных объектов инфраструктуры. Выживают они за счет натурального хозяйства и находятся практически на полном продовольственном самообеспечении. С жизнью жителей одной из таких деревень Вологодской области нас познакомит данный пост.
История села Красный Берег в Вологодской области мало чем отличается от историй сотен, а то и тысяч русских деревень. Когда-то на этой территории располагалось около сорока населенных пунктов — деревни и хутора с населением более тысячи человек. Выращивали ячмень, лен, работали животноводческие фермы. Теперь же от Красного Берега остались три деревушки, где в общей сложности проживают 10 человек.
Нет электричества, нет дорог. Вернее, дорога есть, но проехать по ней можно либо на тракторе летом, либо на снегоходе зимой. В экстренной ситуации скорой помощи или пожарной службы эти люди вряд ли дождутся.
Деревни живут практически на полном продовольственном самообеспечении. Рабочий день начинается в шесть утра и заканчивается с наступлением темноты.
Юрий Викентьевич работает почтальоном за 3000 рублей в месяц. Один-два раза в неделю пешком он преодолевает более 30 километров в оба конца, чтобы доставить корреспонденцию жителям Красного Берега. Зимой этот путь может занять целый день.
Иногда Юрия Викентьевича подвозит попутка. Как правило, это лесовозы, но порой удается добраться с комфортом.
Сергей Лобанов (справа) — самый молодой в деревне. По образованию фермер. Проходил практику в Голландии и Финляндии. Жить и создавать семью хотел бы на родной земле, но каждые полгода вынужден уезжать в город на заработки.
К 70-летию Победы красноселы решили установить памятник воевавшим землякам, в том числе дважды Герою Советского Союза, летчику-истребителю Александру Клубову. На открытие памятника приехали около 200 гостей, в том числе и глава района. Тогда снова заговорили о строительстве дороги. Сейчас ведутся подготовительные работы, и власти обещают, что уже к лету дорога будет. В Красном Береге возлагают на это большие надежды.
Водопровода тоже нет. За водой местные ходят на родник.
Когда-то здесь были школа, магазин, почта, клуб, больница. Теперь от всего этого остались лишь покосившиеся строения как напоминания о прошлой жизни.
Единственный источник электроэнергии — генератор, который питает три деревни. Но в целях экономии солярки его включают на пару часов по вечерам.
Последний раз общий генератор заводили два месяца назад — в поставках дизельного топлива бывают большие перебои.
У семьи Волковых есть свой маленький генератор. Вечерами есть возможность пару часов посмотреть телевизор, чтобы почувствовать связь с Большой землей.
В русских деревнях лошадь и по сей день остается всепогодным и вседорожным средством передвижения.
В 1930-е годы разрушили церковь XVII века. Кирпичом закидывали ямы на дорогах, кто-то умудрялся класть из него печи. Сегодня от храма уже ничего не осталось.
Дикая семейка Лэнсвуд
Они уже семь лет живут вне цивилизации и не собираются возвращаться
Фото: Miriam Lancewood
Мириам Лэнсвуд и ее муж Питер семь лет назад продали все свое имущество и живут на лоне природы. Пять лет они выживали в новозеландских Южных Альпах, сейчас путешествуют пешком по Европе. Они никогда не знают, что ждет их завтра, но уверены в одном: возвращаться к привычному укладу обывательской жизни им совсем не хочется. «Лента.ру» рассказывает историю современных дикарей.
На фотографиях и видеороликах 34-летняя Мириам Лэнсвуд выглядит безупречно и совсем не похожа на бездомную: у нее длинные шелковистые волосы, ослепительная улыбка (девушка чистит зубы золой) и гладко выбритые ноги. На шее она носит талисман из клыка кабана и рога первой убитой ею козы. У ее 64-летнего мужа Питера длинные седые волосы и борода, которую периодически подбривает.
Питер описывает их образ жизни так: «Мириам охотится, а я готовлю еду. Она гораздо сильнее меня, и женщины в принципе стреляют куда лучше». К разговору присоединяется сама охотница: «Женщины просто более осторожные. Нас куда меньше интересуют трофеи, так как нам не надо доказывать себе и окружающим свою крутость». Основное кредо семьи Лэнсвуд — жизнь без всяких правил и условностей, в том числе без гендерных предрассудков.
Современные дикари живут в палатке цвета хаки и спят в спальных мешках. Обедают, как правило, прямо на траве, пользуются эмалированной посудой. У них есть старательский лоток для промывки золота, но он не используется: процесс добычи драгоценного металла показался паре слишком скучным. Все их вещи помещаются в два 85-литровых рюкзака, больше всего места занимают продукты: мед, сухое молоко, мука, дрожжи, бобы, рис и овощи, которые они сами вырастили и высушили. Запасы высчитаны с точностью до чайного пакетика.
Иногда они возвращаются в цивилизацию, чтобы ответить на электронные письма, пополнить запасы продуктов и пообщаться с журналистами. Лэнсвуды не считают это «нечестным» и отвечает на претензии скептиков так: «Мы живем вне общества, у нас нет правил. Можем жить в каменном веке, можем в цифровом. Мы одни из немногих, кто сочетает первобытный жизненный уклад и современные технологии». Лэнсвудов часто спрашивают, откуда они берут деньги на такую жизнь. Они объясняют, что у них есть накопления, которых хватит надолго: в год они тратят не больше пяти тысяч новозеландских долларов (около 200 тысяч рублей), в основном на еду. Иногда Мириам играет на гитаре у торговых центров песни собственного сочинения, чтобы немного заработать. К тому же она написала о своей жизни книгу и получает за нее гонорар.
Начало пути
Питер и Мириам познакомились 12 лет назад в Индии. 22-летняя Мириам после учебы в родной Голландии отправилась посмотреть на мир и неожиданно встретила родственную душу. Питер был на тридцать лет старше нее и успел за это время побыть владельцем овцефермы, поработать арбористом — специалистом по уходу за деревьями и почитать лекции в новозеландском университете. К тому времени, как встретил будущую жену, он уже продал все свое имущество и путешествовал налегке.
Мириам и Питер Лэнсвуды
Кадр: Wild Woman / YouTube
Вместе они странствовали несколько лет, пока не осели на родине Питера — в Новой Зеландии, но не смогли долго вести размеренный образ жизни обывателей. Мириам Лэнсвуд с ужасом вспоминает, как работала учителем физкультуры для детей-инвалидов в местной школе: «Я постоянно жила в стрессе, мне было ужасно скучно, а мысль о том, что я буду делать это изо дня в день до конца жизни, вгоняла меня в депрессию».
В 2010 году они распродали и раздали почти все имущество (за исключением, пожалуй, только оставленной другу коробки с книгами) и отправились в глушь. Изначально Лэнсвуды собирались в качестве эксперимента прожить год в горах без электричества, каких-либо электронных устройств и даже без часов.
Мириам и Питер долго готовились к жизни в глуши: ходили в продолжительные походы по пересеченной местности, закончили курсы оказания первой помощи, прочитали много книг о выживании в дикой природе и научились отличать съедобные грибы и растения от ядовитых. Несколько месяцев Мириам на заднем дворе училась стрелять из лука и винтовки. «Я подумала, что это очень полезный навык. В целом я была права, но как-то не учла, что по движущимся целям стрелять куда сложнее», — смеется она. Учились даже видеть в темноте: они практиковались в этом искусстве, гуляя вместе по ночам.
Трупик опоссума и невыносимая скука
Жизнь вдали от цивилизации оказалась непростой. Одним из самых ужасных моментов, вспоминает Лэнсвуд, было убийство ее первого животного — опоссума. «С рождения я была вегетарианкой, но с каждым днем нашего эксперимента становилась все слабее и слабее. Мы просыпались то от боли в животе, то от холода и безуспешно пытались согреться». Тогда девушка решила добыть мясо: изготовила и поставила ловушку, которая и убила зверька. «Когда я увидела его трупик, я разрыдалась, и меня начало подташнивать, но на вкус поджаренный опоссум оказался весьма неплох. И я начала гордиться своим поступком», — рассказывает она. Позже были козы, для охоты на которых она использовала лук, и другая дичь. Однажды они даже съели мертвого оленя, брошенного охотниками.
Другой неожиданной опасностью оказалась невыносимая скука. В первые месяцы жизни вдали от цивилизации Мириам была уверена, что сойдет с ума: у них не было ни выхода в интернет, ни возможности послушать музыку, было лишь несколько старых номеров местных газет. Ее муж справлялся с ничегонеделаньем куда лучше, девушка же пыталась занять себя хоть чем-то. Но в тот момент, когда бездельничать стало совсем невыносимо, она вдруг как будто прозрела и почувствовала гармонию с природой: начала ложиться спать, когда солнце заходило, и вставала с рассветом. День они коротали за сбором хвороста и охотой.
«Я поняла, что полностью порвала с социальными нормами, когда решила помыть волосы мочой», — признается Мириам. Девушка решилась на это из-за проблем с перхотью: она вспомнила, что где-то слышала об этом способе, да и другого выхода у нее не было: в горах шампуни не продаются. «Следующие ужасные и вонючие полчаса я сидела на солнце и ждала, пока она впитается в мои волосы».
«Они не знают, чего себя лишают»
В дикой жизни Мириам не давала покоя одна мысль: где все женщины? Если они и встречали человека в глуши, это всегда оказывался мужчина. Охотница считает, что женщины утратили связь с природой: «Я не понимаю, почему женщины изображают из себя слабачек? “Я не смогу носить тяжести, как же мне справлять нужду на улице, ах, а что же делать с месячными. ” Просто стыд, они не знают, чего себя лишают».
Мириам считает их образ жизни главной основой семейного счастья. До нее у Питера было две жены, у нее же был всего один парень, с которым она долго встречалась, но они расстались, потому что он мечтал о большом доме и детях, Мириам же влекли путешествия. Еще одним секретом их отношений она называет стремление к самопознанию: «Если Питер говорит мне что-то, что я воспринимаю как оскорбление, я начинаю думать, почему я так это восприняла. Я использую это как возможность узнать о себе что-то новое». Они никогда не поднимают друг на друга руку, а если муж надоедает Мириам, она делает вид, что его не слушает.
Если они расстанутся, говорит Мириам, она найдет другого партнера, готового вести такой же образ жизни. Питер соглашается с ней, флегматично замечая, что он старше, а поэтому, скорее всего, умрет раньше. Чего они точно не хотят, так это возвращаться к жизни в городе: искусственный свет для них слишком яркий, они не выносят городского шума и не могут там выспаться, а еда из супермаркетов вызывает у них несварение.
Они отрицают, что сложные обстоятельства заставляют их зависеть друг от друга. Мы называем это «независимой взаимозависимостью», — объясняет Питер. Он признается, что когда им угрожает серьезная опасность, они начинают друг к другу придираться — например, однажды их чуть не унесло паводком, но когда они успокоились, то сделали выводы и помирились. Пара называет свои отношения свободными, впрочем, с учетом того, как редко на их пути встречаются люди, они вряд ли друг другу изменяют.
Питер признался, что поссорился практически со всеми старыми друзьями: «Большинство из них обрюзгли: толстые, не могут долго ходить, не хотят спать на земле. Они завидуют мне. А больше всего их бесит, что у меня такая жена». На колкости о разнице в возрасте с Мириам он обычно отвечает, что ни разу не встречал шестидесятилетнюю женщину, готовую разделить его образ жизни.
«Дети — это ловушка»
Мириам и Питер называют привычный для большинства образ жизни «ловушкой». Они категорически не хотят двух вещей: заводить детей и зависеть от технологий. «С ребенком мы бы не могли жить так, как мы живем, так что для нас это ловушка: для этого надо иметь постоянный источник дохода и остепениться. Меня пугает даже мысль об этом», — смеется Мириам.
Лэнсвуд рассказывает, что встреченные ими люди часто говорят, что завидуют им, и признаются, что дети забрали их свободу. «Помнишь, мы встретили парня, который никак не мог дождаться, когда дети съедут от него? При этом одному было три года, а другому пять лет», — обращается она к мужу. «Да, а был еще пилот, который рассказывал, что мечтает выкинуть свою жену из вертолета», — напоминает он ей. Питер считает, что современный образ жизни не подходит человечеству: люди чувствуют себя нереализованными. Его поражает, что многие решают завести детей при наличии современных средств контрацепции. «Я видел столько интересных двадцатилетних девушек, а потом, к тридцати они поддаются общественному давлению и рожают детей. Неужели они не смогли сделать ничего лучшего со своей жизнью?» — удивляется он.
